Историк-антиковед Илья (Элиас) Иосифович Бикерман (1897–1981) эмигрировал из СССР, дезертировав из Красной Армии, придерживался антисоветских взглядов (даже называл себя «белогвардейцем», хотя ни одного дня у белых не служил — попытка присоединиться к ним сорвалась из-за тифа), и к тому же занимался еврейской историей, а умер и вовсе в Иерусалиме. Тем не менее, в послевоенном СССР он стал persona grata — приезжал на конференции, переписывался с советскими коллегами, выпустил в престижном издательстве «Наука» две свои книги: «Хронология древнего мира: Ближний Восток и античность» и «Государство Селевкидов» (естественно, с упоминанием восстания Хасмонеев). Не забыли Илью Бикермана и в постсоветские времена — в 2000 году издательство «Гешарим» выпустило его монографию «Евреи в эпоху эллинизма».
Тем не менее, как справедливо заметила российский историк-антиковед Ирина Левинская, о самом Бикермане известно мало, причем не только в России, но и на Западе. Во многом это «заслуга» самого историка: в отличие от своих родственников, Илья Бикерман не оставил мемуаров, мало рассказывал о себе и вообще стремился остаться в памяти только как ученый, то есть, своими статьями и книгами. Правда, несколько лет назад вышла целая монография, посвященная Бикерману: Albert I.Baumgarten, Elias Bickerman as a Historian of the Jews. A Twentieth Century Tale. Однако, не зная русского языка, Баумгартен практически не коснулся российского периода жизни историка. И Ирина Левинская решила исправить эту несправедливость.
Задача оказалась нелегкой — уехав из России в достаточно юном возрасте, Бикерман ничего особенного сделать там не успел и оставил не слишком много следов. Однако Левинская нашла блестящий выход, воспользовавшись ноу-хау, которое в свое время блистательно применил Игорь Суриков в своей книге о Сапфо (о которой, не считая стихов, в источниках есть буквально несколько строк): Сапфо жила в полисе — расскажем, что такое полис; писала стихи — поговорим о древнегреческой поэзии, и т.п.
Примерно так же написана значительная часть книги Левинской. Бикерман был сначала гимназистом, а затем студентом — прекрасно, расскажем читателям о евреях в дореволюционной российской школе, и, в частности, о пресловутой процентной норме. Будучи студентом, будущий историк был призван в армию — замечательно, можно поговорить о военном призыве студентов (изначально имевших отсрочку), и о том, с какими проблемами это было связано, когда речь шла о студентах-евреях (в отличие от однокашников-христиан, они не могли поступить в офицерские школы — в николаевской России туда не брали не только евреев, но даже выкрестов и их потомков). Еще гимназистом Бикерман написал несколько статей о творчестве Пушкина — и в книге появляется глава, посвященная эпизоду из истории советской пушкинистики (с участием таких корифеев, как Виктор Шкловский и Юлиан Оксман), и т.д. Словом, получился своеобразный набросок эпохи, созданный с помощью биографии молодого петербургского еврея.
В конце книги Левинская вспоминает, что Бикерман, как мы уже сказали, хотел остаться в памяти потомков, прежде всего, своими научными трудами. Поэтому в качестве эпилога она включила в свою монографию перевод одной из статей Бикермана, ранее на русском языке не публиковавшуюся: «Предупреждающая надпись в Храме Ирода». Так что читатель получает возможность познакомиться с научным методом ученого, сочетавшего на протяжении всей своей научной карьеры глубокий интерес к классической античности и иудаизму.
