Когда в 2023 году председатель попечительского совета Музея АНУ Альфред Х. Мозес приобрёл за $ 38,1 млн на аукционе Sotheby’s рукопись, известную как Кодекс Сассуна, и передал её от лица Американских Друзей Музея в дар недавно открытому тель-авивского музею, реакция профессионального сообщества была сдержанно удивлённой. Не потому, что это была четвертая по стоимости рукописная книга из когда-либо проданных, и не потому, что кто-то сомневался в важности самой рукописи — старейшего полного собрания еврейской Библии, написанной в X веке, — а потому что в Израиле традиционно есть два признанных института, куда обычно отправляются подобные реликвии: Национальная библиотека и Музей Израиля в Иерусалиме, два больших хранилища национальных сокровищ такого уровня.
Решение бывшего посла США Мозеса выглядело слегка театральным, но, по сути, было абсолютно выверенным жестом. Новый Музей АНУ, сделанный в духе американского исторического сторителлинга, посвящённый истории еврейского народа, его идентичности, памяти и многоликости его современной культуры, в одночасье получил сложный экспонат — «тяжеловес», который находится в одном ряду с такими знаковыми рукописями как Кодекс Алеппо (нач. Х в.) или Дамасское Пятикнижие (около 1000 г.). Безусловно, музей повысил уровень своей коллекции, но этот статус всегда идёт вместе с длинным списком обязательств в сфере хранения, консервации и экспонирования таких хрупких вещей. Кроме того, перед кураторами была непростая задача вписать новое поступление в логику весьма прямолинейно устроенного музейного нарратива.
Открытие экспозиции состоялось только в мае 2025 года — спустя пятнадцать месяцев после того, как рукопись прибыла в Израиль, так как её привезли буквально за два дня до трагедии 7 октября. И, как многие другие редкие и хрупкие музейные коллекции Израиля, она была отправлена в хранилище. Зная историю Кодекса Сассуна что-то в этой ситуации кажется даже симптоматическим: книга, которую полторы тысячи лет хранили и прятали, наконец нашли и решили выставить, снова оказалась вне доступа — пока не пришло время.
Эта древняя Библия, 24 книги ТАНАХа, названа «Кодекс Сассуна» в честь известного коллекционера еврейских рукописей Давида Сулеймана Сассуна (1880–1942), который обнаружил и купил эту рукопись в 1929 году, после почти пятиста лет пребывания в неизвестном месте. Это самая полная древняя книга ТАНАХа из дошедших до наших дней, она была создана на территории Эрец-Исраэль и Сирии, до сегодняшнего дня сохранились 792 страницы пергамента и 92% оригинального текста. Последний раз Кодекс попал на аукцион Sotheby’s из рук известного швейцарского коллекционера Джейкоба (Жаки) Сафра. В течение десятилетий, пока кодекс находился в его распоряжении, он тщательно изучался, в том числе был проведён радиоуглеродный анализ на датировку. Было установлено, что он появился в конце IX–начале X веков н. э.
Подобно другим древним Библиям Кодекс Сассуна представляет собой одну из вершин масоретского проекта, отдельной школы по сохранению текста в Вавилоне и Тверии, когда была предпринята попытка усилить устную традицию передачи священных текстов системой комментариев. Помимо руки переписчика в этой рукописи видны почерки двух других ученых-масоретов, которые поставили всю систему огласовок и кантилляции (интонации), а также оставили комментарии в тексте. Это — часть живой традиции, масореты правили друг друга, уточняли интонации, и в этом постоянном процессе переписывания, парадоксальным образом, текст сохранялся. Помимо надписей в самом тексте сохранились и владельческие надписи, поэтому ученым неплохо известна история этой рукописи от момента создания до Средних веков, потом — никаких следов, и следующий шаг уже в XX веке.
Вот уже месяц Кодекс Сассуна занимает почётное место в постоянной экспозиции АНУ, и на сайте ему посвящён целый раздел, где подробно описана вся история, провенанс и особенности этого экспоната. Для него было создано отдельное пространство на первом этаже, в разделе «Фундамент», который посвящен основам еврейского мировоззрения — основным понятиям, календарю, образу и циклу жизни, тексту. Помещение, особая витрина, дизайн — всё было сделано с соблюдением музейных стандартов, этики и разумной степени благоговения. В витрине рукопись выставлена в развернутом виде, страницу переворачивают раз в три месяца. Проблема экспонирования книжных памятников в музее хорошо известна: это деликатные, хрупкие предметы, которые почти никогда не «работают» как полноценные зрелищные артефакты, всегда нужны помощники в том или ином виде — свет, лупы, аудиогиды, мультимедиа, фильмы, тексты.
Посетитель музея или турист видит в витрине пухлый фолиант, без иллюстраций, без украшений, написанный на непонятном языке. В принципе, нет ни малейшего визуального или смыслового повода задержать взгляд дольше чем на несколько минут, после того как прочитал объяснение про разные почерки переписчика и масоретов. Хотя, по мнению куратора Ирит Шапира Меир, — этот образ очень древней неряшливого вида толстой книги, с текстом, по которому идут большое количество исправлений и пометок, точно отражает суть свойств еврейского народа. Более того, демонстрируется традиция уважения к «главному тексту», которая, в данном случае, выражается в том, чтобы его использовать, трогать, править, а не просто хранить как священный предмет в недоступном месте.
Музей сделал много, чтобы смягчить эффект от «непонятной старой книги в витрине». Во-первых, он расположил витрину с Кодексом Сассуна внутри раздела про влияние еврейского текста на разные культуры, где показаны переводы на разные языки — Вульгата, Библия Лютера, Библия Короля Иакова, китайский вариант. Рукопись так стоит, что видно, какой текст является основным для всех более поздних вариантов. Пазл сложился. Кроме того, есть экспликации, аудиогид, фильм и три мультимедийные станции, где можно листать оцифрованную копию, — но в последнем случае возникает некоторое напряжение. Если посетитель не знает традиции и не читает ТАНАХ на иврите, ощущение неприступности/непонимания только усиливается.
Конечно, можно было бы искать способы интерпретации через аналоги в современном мире, сравнивая текст Кодекса, например, с открытым кодом, но возможно, стоит честно признать, что при всех усилиях музейных кураторов — а они действительно серьезны — рукопись остаётся тем, чем она и была: древним многоуровневым текстом, с которым сложно выстроить диалог, настроить особую музейную коммуникацию. АНУ предлагает с этим работать: по словам Ирит Шапира Меир, Кодекс, при всей сложности его восприятия и понимания, сегодня есть в маршруте любой группы посетителей, вне зависимости от её темы, поскольку в нём, как в зеркале, отражаются все темы, с которыми работает этот музей — традиция, память, идентичность.
.png)
