«Из рая дует буря»

В берлинском Музее Боде — одной из жемчужин Музейного острова германской столицы — завершилась выставка «Ангел истории. Вальтер Беньямин, Пауль Клее и берлинские ангелы через 80 лет после Второй мировой войны». Главным экспонатом и смысловым центром выставки был акварельный рисунок одного из главных художников немецкого модернизма Пауля Клее Angelus Novus («Новый ангел») из коллекции Музея Израиля в Иерусалиме. А других ангелов вокруг него — целый сонм.

Нужно отметить, что экспонаты из израильских музеев редко выставляются за границей, а заграничные экспонаты нечасто привозят в израильские музеи. Дело не только в напряженных международных отношениях. Есть вполне прагматичная причина: для вывоза в другие музеи все произведения искусства должны быть застрахованы на случай, если «не дома» с ними что-нибудь случится. Израиль — воюющая страна, риски выше, чем в мирных, и страховые компании выставляют максимальные тарифы на страховку произведений искусства, которые отправляются в Израиль или из него. Это попросту очень дорого. Тем более редко выдаются на сторонние выставки акварели, которые боятся прямого света и требуют особо бережных условий хранения. Но на этот раз Музей Боде смог преодолеть формальные препоны.

Angelus Novus Пауля Клее, как и многие его работы, похож на детский рисунок. У него нет крыльев за спиной — перьями покрыты его воздетые вверх руки. У него нарочито большая голова и маленькие ножки — так рисуют дети. Клее нарисовал «Нового ангела» в 1920 году: тогда художники стремились отказаться от изжившей себя классической школы и искали вдохновения в рисунках детей, дилетантов, художников-самоучек — тех, кто творит не так, как учили в художественном училище, а выражает чистый первозданный творческий порыв, не обузданный профессиональным образованием. Таких рисунков у Клее было немало, но «Новый ангел» начал жить своей жизнью.

Рисунок приобрел один из величайших философов ХХ века Вальтер Беньямин. Он просто влюбился в этого аляповатого ангела, увидев в нем что-то очень личное, недоступное взглядам непосвященных — и решил рассказать об этом всем. Беньямин пишет о своем откровении в последнем в его жизни тексте «О понятии истории»: «У Клее есть работа под названием „Новый Ангел“. На ней изображен ангел, как бы намеревающийся отречься от чего-то, на что он пристально смотрит. Его глаза вытаращены, разинут рот, а крылья распахнуты. Так должен выглядеть ангел истории. Он обращает свой лик к прошлому. Там, где перед нами является цепь событий, он видит единственно катастрофу, которая беспрестанно городит обломки на обломки и с силой швыряет их к его ногам. Он хотел бы, пожалуй, еще помедлить, пробудить мертвых и сплотить разбитое. Однако из рая идет буря, которая ворвалась в его крылья с такой силой, что ангел не может их больше сложить. Эта буря неудержимо гонит его в будущее, к которому он обратился спиной, тогда как нагромождение обломков перед ним вырастает до неба.

То, что мы называем прогрессом, и есть эта буря.¹»

Буря стала фатальной для самого философа. После прихода нацистов к власти в Германии в 1933 году ему, как еврею и антифашисту, грозил концлагерь. Ученый бежал во Францию. Там он жил и работал до 1940 года, когда нацисты оккупировали и её. Беньямин хотел эмигрировать в Испанию и оттуда выехать в США, но на границе его не пропустили из-за отсутствия визы. Измученный и отчаявшийся, Беньямин покончил с собой в приграничном отеле, приняв смертельную дозу морфия. Во всех скитаниях в его чемоданчике до самого конца были самые необходимые вещи, несколько книг, и — рисунок Клее.

Посланец рая, не мигая глядящий на катастрофу, которая опалит и его крылья, стал «точкой сборки» выставки в музее Боде. Создатели выставки решили привести к «Новому ангелу» Клее его небесных собратьев — других ангелов, ставших свидетелями и жертвами войны. Через них выставка рассказывает о национал-социализме Гитлера как национальной катастрофе и самой Германии, и о долгом и болезненном пути, который до сих пор проходит Германия, изживая из себя позорное наследие.

Музей Боде специализируется на скульптуре, поэтому скульптуры на выставке было много. Ангелы приносят Божьи вести, ангелы хранят своих подопечных, ангелы скорбят, ангелы оплакивают — это их обычная работа. Но ангелы и погибают в человеческих войнах, когда люди забывают о том, что они дети Божьи и что они люди — именно эти свидетельства второй мировой войны транслируют экспонаты. Это немецкие скульптуры, поврежденные во Вторую мировую войну: многие из них средневековые, с отбитыми крыльями, с посеченными осколками телами. Есть и те, что остались лишь на фотографиях, потому что были уничтожены бомбами. Это касается не только скульптур: на выставке представлены были и утраченные холсты — например, картина Караваджо «Святой Матфей с ангелом» была представлена в виде фото: сама картина сгорела в зенитном бункере во Фридрихсхайне в 1945 году.

Были там и ангелы воскресшие: например, «Коленопреклоненный ангел» работы венецианского скульптора эпохи Возрождения Джамбаттисты Бреньо, который хранился в берлинском музее и во время войны при бомбежке был разбит на десятки частей, и которого реставраторы кропотливо собрали заново, но оставили следы пожара на его торсе как напоминание будущим поколениям. Это не единственный случай: многие скульптуры ангелов лишились крыльев, рук, лиц, и продолжают выставляться в покалеченном виде не только как прекрасные произведения искусства своего времени, но и как свидетельства, что война — это варварство и беда в том числе и для того народа, который её начал.

Если Angelus Novus Клее — отправная точка выставки, то точка финальная — работа не художника, а кинорежиссера: фильм Вима Вендерса «Крылья желаний» (1987), известный русскоязычным зрителям как «Небо над Берлином». Два ангела, замаскированные под неприметных горожан, ходят по разделенному стеной Берлину, читают мысли его жителей и пытаются выполнять свою миссию: хранить и утешать людей. Не всегда успешно. В кинокартине немало отсылок, на выставке формирующих изящные связи с изначальным рисунком: там проходной персонаж в библиотеке на Потсдамской площади размышляет о покупке Беньямином акварели Клее, а повседневные кадры благополучной берлинской жизни 1980-х перебивает фотография разрушенной войной Тауентцинштрассе перед руинами церкви кайзера Вильгельма. Эта церковь и поныне стоит в центре Берлина с половиной шпиля (вторая половина была снесена бомбой) как напоминание о том, что немецкая нация дорого заплатила за нацизм, и он никогда не должен повториться.