Как справедливо замечает американский историк Эдмунд Левин, киевский мещанин Мендель (Менахем-Мендель) Бейлис стал далеко не первым российским евреем, обвиненным в ритуальном убийстве. Первое такое дело имело место еще в 1823 году, когда император Александр потребовал расследовать обвинение против нескольких евреев местечка Велиж. (Следствие тянулось аж до 1835 года, и закончилось оправдательным приговором лишь благодаря заключению, представленному адмиралом Мордвиновым.) В 1879 году в Кутаиси девять иудеев были обвинены в убийстве шестилетней девочки Сары Модебдадзе (и были оправданы благодаря блестящей речи защитника Петра Александрова, не оставившего от обвинения камня на камне). Не были евреи и единственным российским народом, пострадавшим от ритуальных наветов. Все, кто читал классическую трилогию Александры Бруштейн, хорошо помнят о так называемом мултянском деле, когда несколько крестьян-вотяков были обвинены в принесении в жертву нищего.
Тем не менее, пишет Левин, дело Бейлиса, обвиненного в убийстве мальчика Андрея Ющинского, резко отличалось от всех предыдущих ритуальных скандалов. Во-первых, общественным вниманием, которое оно привлекло (отчеты о киевском процессе печатались во всех русских и западных газетах, в Европе и Америке развернулась мощная кампания в защиту обвиняемого). А во-вторых и в главных — тем, что решение предать делу ритуальный характер было принято на самом высоком уровне российского руководства. Поэтому, когда Бейлис был оправдан присяжными, современники сравнивали это с Цусимой — крупнейшим военным поражением царской России.
Русскоязычные исследования о деле Бейлиса, оригинальные и переводные, выходили и раньше (Левин добросовестно перечислил их в краткой библиографии). Однако эти книги давно стали библиографической редкостью и современному читателю, особенно молодому, почти неизвестны. Поэтому решение издательства НЛО перевести монографию Левина можно только приветствовать.
«Дело Бейлиса и миф об иудейском заговоре в России начала XX века» — классический и очень качественный научпоп. Здесь нет ни бесконечных ссылок и сносок — хотя за каждой страницей чувствуется работа с множеством источников — ни беллетристических отступлений. Зато есть подробный и обстоятельный рассказ об убийстве, следствии, судебном процессе, работе обвинителей и защитников — включая трудности, с которыми последним пришлось столкнуться, поскольку, во-первых, один из закулисных организаторов процесса, министр юстиции Щегловитов, был блестящим и знающим юристом; а во-вторых, поскольку один из адвокатов, Арнольд Марголин, совершил непростительную профессиональную ошибку, бросившую тень на всю команду:
Тридцатого мая Вера Чеберяк рассказала, что в декабре прошлого года журналист Бразуль возил ее в Харьков к какому-то господину для странного разговора о деле Ющинского. Неизвестного господина она описала так: “Еврей, очень полный, лысоватый, глаза навыкат, несколько шепелявит”. Очень быстро стало понятно, что речь шла об адвокате Марголине. По версии Чеберяк, во время встречи ей якобы предложили сорок тысяч рублей, если она сознается в убийстве Ющинского, и побег из страны, а в случае, если все же придется предстать перед судом, — что в ее распоряжении будут лучшие адвокаты империи. Заявление Чеберяк вынудило Марголина не только признать факт встречи с ней, но и отказаться выступать в качестве адвоката Бейлиса под угрозой лишиться права на адвокатскую деятельность. Для защиты это была катастрофа.
Словом, как убедительно показал Левин, несмотря на практически полное отсутствие улик и реальных доказательств, судьба Бейлиса — а вместе с ним и русского еврейства, поскольку обвинение киевского мещанина стало бы обвинением всего еврейского народа — висела буквально на волоске. Поэтому потребовалось все искусство защитников (депутата Думы Маклакова, Оскара Грузенберга, Николая Карабчевского и других), чтобы присяжные в итоге постановили «Невиновен». Среди прочего, пишет Левин, им удалось дискредитировать главного эксперта защиты, ксендза-юдофоба Пранайтиса, продемонстрировав его полное невежество:
— В вашей экспертизе, — обратился к нему Карабчевский, — вы, кажется, упоминаете о трактате «Хулин». Есть такой?
— Не помню, — ответил Пранайтис.
— Но трактат «Хулин» знаете? Как перевести это название, о чем здесь идет речь?
Пранайтис молчал.
— Вы, между прочим, ссылаетесь на трактат «Йевамот».
— Я не буду отвечать.
— А «Эрувин»?
Молчание.
Тогда Карабчевский задал последний вопрос: «Где жила Баба Батра и чем она известна?»
“Баба Батра” (буквально — “Последние ворота”) — не женщина, а трактат в Талмуде, посвященный правам и обязанностям владельца собственности. Защитники надеялись, что слово “баба” собьет Пранайтиса с толку.
— Я не знаю, — ответил он.
Как уже было сказано, оправдание Бейлиса было однозначно воспринято как поражение правительства и реакции. Однако, пишет Левин, мало кто знает, что вскоре российские власти попытались взять реванш и организовать еще одно ритуальное дело — в местечке Фастов, приблизительно в восьмидесяти километрах к юго-западу от Киева. На территории лесного склада на аккуратно уложенных досках было найдено тело убитого мальчика одиннадцати или двенадцати лет. Как и в случае с Ющинским, убийство попытались повесить на евреев, якобы совершивших его в ритуальных целях. Однако если дело Бейлиса тянулось несколько лет, этот пузырь лопнул практически сразу — убитый мальчик оказался… евреем!
В середине февраля Николай Чебышев, назначенный на место прокурора Киевской судебной палаты, наконец вступил в должность. Чебышев, известный как обвинитель на процессах против погромщиков, обладал репутацией человека мужественного и безукоризненно честного. Он быстро изменил направление розысков по фастовскому делу. Судебно-медицинский эксперт установил, что убитый — Иоссель Пашков, отца мальчика вместе с приказчиком освободили.
И последнее. Признав Бейлиса невиновным, присяжные, однако, признали, что Андрею Ющинскому было нанесено множество ран, «каковые ранения в своей совокупности числом сорок семь, вызвав мучительные страдания у Ющинского, повлекли за собой почти полное обескровление тела и смерть его». Поэтому в антисемитской литературе до сих пор можно встретить утверждение, что, даже если Бейлис не убивал Ющинского, обвинению удалось доказать ритуальный характер убийства. (Как пишет Левин, этого мнения придерживался и Николай II, заявивший одному из приближенных: «Несомненно, это было ритуальное убийство. Но я рад, что Бейлиса оправдали, ведь он невиновен».) Так что обстоятельства и детали этого процесса столетней давности, увы, до сих пор не утратили актуальности.
И для того, чтобы познакомиться с ними, монография Левина подходит как нельзя лучше.
