Средневековое общество не отличалось грамотностью. Даже такой любитель книги и покровитель наук и искусств, как Карл Великий, умел читать, но не писать. Среди представителей тогдашних элит попадалось немало неграмотных. Поэтому «иконография», то есть изображения — прежде всего в церквях и другом общественном пространстве, но также и в книгах — играла гораздо большую роль, чем в нынешнюю эпоху всеобщей грамотности; для множества людей «картинка» была куда более доступным источником информации, чем письменное слово.
Как и во все времена, средневековые изображения выполняли несколько функций: информативную, пропагандистскую, развлекательную… Среди прочего, они также маркировали границу «свой-чужой», помогая тогдашнему обществу лучше понять, чем оно является, а чем, наоборот, не являются.
Кто же был «чужим» для жителя средневекового христианского Запада? В первую очередь, естественно, мусульмане (мавры, сарацины) и евреи. Однако магометане находились на периферии христианского мира, в Палестине или Испании. Житель Франции или Германии, если он не участвовал в крестовых походах, не имел шансов встретить живого мавра. Зато евреи были ближайшими соседями, жили в том же городе, ссужали деньги, торговали на рынке… Так что неудивительно, что средневековая иконография (а, следовательно, и книга Михаила Майзульса) обращалась к еврейским сюжетам гораздо чаще, чем к магометанским.
В принципе, многие средневековые художники вообще не рисовали никого, кроме евреев — поскольку живопись была преимущественно церковной и религиозной, а подавляющее число героев Ветхого и Нового завета (включая самых изображаемых персонажей) были евреями. Однако поскольку христиане считали себя «истинным Израилем», «Израилем по духу», в облике Иисуса, его матери или апостолов, как их изображали в Средние века, мы не найдем решительно ничего еврейского: это обычные европейцы в тогдашних европейских одеяниях, интерьерах и пейзажах (идеи исторической достоверности и реконструкции Средневековье не знало). Единственным исключение был Иуда, а также евреи, производящие суд над Иисусом или требующие его казнить. Вот им, пишет Майзульс, придавали характерный облик, или же изображали в традиционных еврейских шляпах.
Впрочем, персонажи, в которых безошибочно можно узнать евреев, появлялись не только в изображениях на евангельские темы, но и когда художник обращался к современным ему сюжетам — например, иудео-христианским диспутам или «кровавому навету» (который, как мы знаем, возник именно в Средние века). В позднем Средневековье возникает и еще один антисемитский сюжет — о связи евреев с дьяволом. Мимо него художники и граверы тоже не прошли:
Верхом на козле или с козлиной головой в руках нередко изображали и персонификацию еврейского закона — Синагогу (II.5.21). Эта деталь напоминала о жертвенных козлятах, которых приносили в Иерусалимский храм. Она противопоставляла кровавую жертву, практиковавшуюся в ветхозаветные времена, и бескровную жертву (евхаристию), которую во время литургии совершают христиане. На антисемитских гравюрах XV–XVII вв. евреев регулярно изображали не только верхом на свинье (всеядном животном, которое, в их представлении, воплощало нечистоту), но и на козле или с длинными козлиными бородами (II.5.22). Все эти образы явно напоминали о связи похоти, иноверия и других грехов с дьяволом. Его на исходе Средневековья часто представляли в облике черного козла или антропоморфного гибрида с козлиными лапами и рогами.
Знала ли средневековая иконография иные образы иудеев, если не положительные, то хотя бы нейтральные? У Майзульса таких примеров нет, да и в других источниках они нам не попадались. Поэтому по прочтению книги понимаешь, почему, несмотря на то, что иудаизм считался легитимной религией, а права евреев были защищены привилегиями, папскими буллами и королевскими указами, они регулярно становились жертвами насилия и изгнания — наглядное изображение действовало куда сильнее, чем мертвая буква официальной бумаги.
В заключение — несколько слов не о содержании, а о форме. Книга Майзульса вышла в серии «Страдающее Средневековье», и обладает всеми достоинствами этой серии: во-первых, чрезвычайно богата иллюстративными материалами, а во-вторых, предназначена не для специалистов-медиевистов, а для широкого читателя. Поэтому даже если последней прочитанной вами книгой о Средневековье был школьный учебник истории, не бойтесь — «Воображаемый враг» будет вам вполне по силам.
