Какие ассоциации вызывает у нас фраза «кровавый навет в России»? Естественно, дело Бейлиса. И не удивительно: об этом скандальном процессе писали Жаботинский и Короленко, Троцкий и Шульгин, ему посвящено несколько исследований и художественных произведений… А между тем, киевский мещанин Менахем-Мендель Тевьевич Бейлис был далеко не первым русским евреем, обвиненным в ритуальном использовании христианской крови. В частности, подобное обвинение прозвучало почти за сто лет до скандального киевского процесса, в небольшом городе Велиже.
Началось это дело так же, как десятки подобных.
22 апреля 1823 года в городке Велиже двое маленьких детей решили после обеда поиграть на улице. Трехлетний Федор, с короткими светлыми волосами, серыми глазами и средних размеров носом, и его двоюродная сестра Авдотья, четырех лет, вышли из дома и двинулись по пыльной дорожке в восточном направлении. На прогулку дети отправились в пасхальное воскресенье. Мать Авдотьи, Харитина Прокофьева, вместо того чтобы присматривать за ними, отправилась просить милостыню. Набрав денег, Харитина несколько часов болтала с соседкой, пока за ней не пришла Авдотья. Харитина удивилась, увидев, что девочка одна. «Где Федя?» — тут же осведомилась она. Авдотья ответила, что оставила братика на мосту и больше его не видела. Харитина, не теряя ни минуты, отправилась вместе с дочерью на поиски Федора, но все их усилия оказались безуспешными. Несколько дней спустя один из горожан обнаружил мертвого мальчика в лесной чаще на окраине города; на его теле было множество ножевых ран.
К тому времени ложные обвинения, что евреи используют христианскую кровь в ритуальных целях, звучали столь часто, что император Александр даже издал особое распоряжение, запрещающее возводить на евреев кровавый навет. Тем не менее, дело покатилось по привычной «ритуальной» колее: местный суд заявил в своей резолюции: «Как христианам к убийству его (ребенка) никаких поводов не было, тем паче, что сей мальчик денег не имел, то и полагать надобно, что сделано таковое из недоброжелательства к христианам евреями, и таковое умерщвление мальчика необыкновенным образом отнесть следует на евреев». Тем не менее, первоначально никто из евреев не был обвинен или задержан — пока в дело не вмешался влиятельный вельможа, генерал-губернатор Николай Хованский. Следствием этого стали многочисленные аресты среди евреев: в заключении оказалось свыше сорока лиц обоего пола.
Как показал Аврутин, следствие, затянувшееся на много лет, велось в соответствии с нормами тогдашнего законодательства. Следователи старательно анализировали имеющиеся факты и улики, устраивали очные ставки, отмечали нестыковки и противоречия в показаниях свидетелей… Тем не менее, результаты следствия оказались весьма неутешительными и опасными для евреев, поскольку следствие однозначно склонялось к обвинительному заключению и ритуальной версии.
Дело пошло наверх, сначала в Сенат, потом в Государственный совет. Казалось, все склоняется к осуждению, тем более, тогдашние судебные процедуры не предусматривали гласного очного состязательного процесса — дела рассматривались в отсутствие обвиняемых и исключительно на основании следственных и судебных бумаг. Однако неожиданно «пришел в Сион избавитель» — другой высокопоставленный вельможа, адмирал Николай Семенович Мордвинов (интересующимся русской историей он известен, прежде всего, тем, что отказался голосовать за смертный приговор декабристам).
На взгляд обычного человека, комиссия собрала против евреев достаточно материалов, основанных на обширной доказательной базе. Мордвинов, однако, принадлежал к крайне узкому кругу представителей государственной машины, состоявшему из людей образованных, ратующих за точность в исполнении законов и требующих, чтобы все официальные поручения выполнялись быстро и четко. Отказавшись от архаичных представлений в пользу науки и цивилизации, он был полностью нетерпим, как в личной, так и в профессиональной жизни, ко всему, что имело душок мистицизма или иррациональности. Мордвинов утверждал, что генерал-губернатор Хованский пренебрег многими юридическими возможностями и сделал все, чтобы доказать, будто евреи, пролившие кровь Христа, — враги христианства. Более того, сановнику было непонятно, как в его эпоху кровавый навет может пройти по всем инстанциям судопроизводства до высшего суда империи.
Аргументы Мордвинова не оставили от доводов обвинения камня на камне. И в результате Государственный совет постановил евреев-подсудимых освободить, a с клеветниками поступить согласно предложению департамента (ссылка в Сибирь и прочее). 18 января 1835 года император Николай I утвердил это решение своей резолюцией «Быть по сему».
Как мы уже сказали, дело Бейлиса неоднократно привлекало внимание исследователей. Велижское же дело, насколько нам известно, ни разу не становилось после революции темой отдельной монографии — пока к ней не обратился историк Евгений Аврутин. Результаты его исследований сначала вышли на английском, а в 2020 году были переведены на русский язык.
Насколько можно судить, в процессе исследования Аврутин добросовестно перелопатил весь корпус документов, имеющихся по Велижскому делу. Поэтому прочитавший эту книгу будет знать о нем все, что можно узнать, не обращаясь непосредственно к первоисточникам и архивам.
