Выставка архитектуры — это всегда сложно. Ведь здания находятся где-то там, если вообще материализованы, а показать их можно только в неких отражениях, будь то фото, чертежи, макеты или другие медиа. Главные объекты выставки «Цви Хеккер — эскизы, дань отцовского уважения дочери» лично и вовсе не увидеть, ведь это частные жилые пространства, одно из которых еще не построено, а другое давно оставлено владельцами. Но все же можно, если не до, то хотя бы после посещения, съездить и взглянуть как минимум на два здания, спроектированные тем же автором и вмещающие представленные квартиры. Они не так уж далеко от места проведения выставки — «Либлинг хауса», в Рамат-Гане на улице Цель а-Гива, друг напротив друга: «Дубинер хаус» (1961–1963) и «Спиральный дом» (1984–1989).
В популярных путеводителях именитого израильского архитектора польского происхождения Цви Хеккера (1931–2023) принято сравнивать с Антонио Гауди — из-за скульптурной пластики зданий и керамической отделки некоторых из них. В частности, этим «грешат» перевернутая пирамида мэрии Бат-Яма (1963–1969) и уподобленный пчелиным ульям на бумаге, а в реальности оказавшийся большой головной болью иерусалимских властей жилой комплекс «Рамот Полин» (1972–1975). Отсылкой к Гауди помечены множество мемориалов и общественных зданий, построенных Хеккером в Израиле, Германии, Австрии и других странах, в частности: еврейский общинный центр в Дуйсбурге (1996–1999), мемориал «Пейдж» в берлинском Кройцберге (совместно с Михой Ульманом и Эялем Вайцманом, 1996), музей Пальмах в Тель-Авиве (совместно с Рафи Сегалом, 1995–2000) и другие. Несмотря на то, что эти строения более геометричны и формализованы, связь с каталонским визионером кажется архитектурным критикам многое в них объясняющим.
Но, может быть, честнее будет говорить тут о современнике Цви Хеккера, почти сверстнике — австрийском художнике и архитекторе Фриденсрайхе Хундертвассере. Здесь — и живописное мышление, и увлеченность темой спирали и вообще биологическими формами, включая их «безобразную» сторону, а также аутсайдерское положение по отношению к основным стилевым группам своего времени и противоречивость оценок. В интервью, данном в 2016 году по случаю открытия здания школы им. Хайнц-Галински в Берлине, родившийся в Кракове, а в эвакуацию попавший в Самарканд, Хеккер называет себя «средневековым архитектором». Он говорит о том, как стены подпирают стены, а люди за ними прячут свою жизнь. И это большой разговор для архитектора, начинавшего в 1960–70-х: тогда окна стали превращаться в стеклянные стены даже в массовом жилье, даже в Израиле, где необходимо защищаться от прямых лучей света. Хеккер же говорит о естественном, личном, равном и, в конце концов, об общем. Так, его ульи и спирали рифмуются с разноцветными, как собственные носки Хундертвассера, «детскими домиками». А «Дубинер хаус» Хеккера, похожий на гору соединенных мостками кубиков, выглядит прототипом куда более известного здания-манифеста канадского архитектора Моше Сафди «Хабитат 67», построенного к Экспо в Монреале.
Цви Хеккер прожил очень долгую жизнь и умер совсем недавно в возрасте 92 лет. Выставку начинали готовить еще при его участии, и она рассказывает про то, как отец-архитектор вел диалог об опыте проживания личных пространств со своей дочерью. Собственно, экспонируются две ее квартиры в тех самых рамат-ганских домах и проект частного дома для ее семьи в Италии. «Дубинер хаус» и «Спиральный дом» — удивительные сооружения, построенные с разницей почти в 30 лет. Их вид заставляет вспомнить о том, как в детстве хотелось соорудить себе домик на дереве или обустроить убежище на чердаке, куда старшим сложно забраться.
«Либлинг хаус» и сам бывший жилой дом, построенный в Тель-Авиве в 1930-х в интернациональном стиле. Теперь здесь на первом этаже — кафе и постоянная выставка с таймлайном развития города, а все временные экспозиции организуются в двух квартирах, где сохранена историческая планировка и встроенное оборудование. В данном случае это дает интересный синергетический эффект. Выходишь, например, из комнаты с эскизами к итальянскому дому, только что прочитав, как согласованный проект решили переделать из-за желания хозяйки изменить кухню, и утыкаешься взглядом в гарнитур знаменитой «франкфуртской кухни» Маргарете Шютте-Лихоцки. 100 лет почти прошло, а заботы все те же — как относиться к организации очага.
В целом характер у экспозиции — домашний, теплый. Тут нет опрятных витрин, ничто не спрятано под стекло, в пояснениях архитектора называют не по фамилии, а просто Цви; на равных с размашистыми эскизами и сдержанными чертежами представлены выдержки из ватсап-переписки отца и дочери, фотографии семьи в интерьерах представленных квартир, а заодно еще и той, в которой отец с дочерью жили, когда она была ребенком, потому что это тот же дом, в котором она живет сейчас, но другой этаж. На этой выставке много кружения как ситуативного, так и смыслового. Первым от входа на выставку в одной из жилых комнат представлен самый новый проект, дом в Маноппелло в Абруццо. Точнее хронология его формирования. Вот семья сфотографировала все виды с участка и на него, потому что Цви не может прилететь из Германии. Вот его первые наброски. Вот кардинальные изменения в виде распечаток компьютерных чертежей с нарисованным поверх от руки новым видением, и пояснения почему так, и рассуждение автора в одном из сообщений, что спустя год, кажется, он возвращается к первоначальной идее, но имея гораздо больше понимания. Здесь же прекрасная оборотная сторона картины с восемью датами, с 2016 до 2023 годы. Каждая поставлена архитектором в тот момент, когда он решал, что закончил. Кстати, одной из финализирующих деталей проектирования архитектор считал подбор гаммы цветов для своих чертежей, они не должны были остаться черно-белыми. Так, представленный на выставке план квартиры в спиральном доме выдержан в желто-оранжевых тонах, но с некоторыми голубыми и салатовыми участками.
Примеривая на себя все эти планировки на базе спирали, шестиугольников или веера, внутренний прагматик ужасается нехватке прямых углов, а внутренний ребенок хлопает в ладоши. Каждый такой чертеж похож на приключенческую карту с тайными закоулками, неожиданными сменами уровня пола и т. д. А больше всего восхищает, что таков результат совместной работы автора и его дочери, и она, очевидно, благодарна ему за этот опыт бесконечного вальсирования вокруг смыслов жилого пространства. Ведь, собственно, в этом все содержание профессии архитектора — создание пространства, где человек проживает свою повседневность, развивается, осознает и определяет себя. И тут мы видим не просто результат, но всю внутреннюю «кухню» мастера.
