Дизайнер одежды Майя Баш — главный минималист Тель-Авива. Девушек в ее лаконичных, монохромных вещах замечаешь повсюду: на премьерах фестиваля документального кино, на музейных вернисажах, в театрах. Майя приехала в Израиль из СССР в 12 лет, окончила колледж Шенкар, училась в UAL в Лондоне. Сейчас ее футболки из тонкого, мягкого хлопка, легкие платья из поплина и бархатные жакеты можно купить в магазине на улице Барзилай и онлайн.
Флагманский оверсайз и нон-джендер Майи можно увидеть не только на творческих покупательницах: последние годы Майя Баш создает костюмы для современного балета. Были пастельные одежды из тонкого трикотажа для танцевального перформанса Ясмин Годэр, который шел в Тель-Авивском музее искусства, пронзительно-синие платья для спектакля Галит Лисс «Синие», где танцуют женщины старшего возраста, и еще много небольших работ для различных перформансов.
А в этом году, в мае, состоялась премьера в Венской народной опере: в костюмах Майи танцевали балет «Эдем» Ади Ханан. «Эдем» — вторая часть триптиха одноактных балетов «Сильфиды». Первая часть — те самые «Сильфиды» в хореографии Михаила Фокина, которые были представлены в 1909 году в «Русских сезонах» в Париже. Третья — “Jeunehomme” Уве Шольца (1986). Майя, смеясь, показывает страницу буклета, где ее фото разместилось прямо над аннотацией о Карле Лагерфельде: именно он работал над костюмами для этого балета.
Как это все сложилось?
Хореограф тогда еще будущего «Эдема» Ади Ханан, израильтянка, которая давно живет и работает в Вене, предложила Майе встретиться полтора года назад. Поделилась идеей: райский сад, Адам и Ева, танцевальное исследование сексуальности библейских персонажей. После утверждения спектакля Ханан прислала сценарий и музыку (Шуберт и Арво Пярт), и Баш уехала на север Израиля — думать.
«Я изучала материалы, собирала цветовую гамму, — рассказывает Майя. — Смотрела выступления, материал, танец. Слушала еще больше Шуберта. Смотрела на горы. Размышляла про цвета. В таких ситуациях если ты подключился — то подключился: к истории, к движению. Интересный момент, что тогда у меня еще не было ни хореографии, ни каста. Поэтому я спросила у Ади, какие будут движения: где более округлые, где резкие, в какой момент вступает мужчина, а в какой женщина. Движение имеет большое значение для качества материала, ткани, рельефа.
Потом я это все нарисовала: появился небольшой борд, цветовая гамма, вдохновение. Все это я передала Ади. У нее впереди была огромная работа: выбор осветителя, декоратора, дизайна, танцоров, плюс хореография. Ади должна была все собрать и понять, работает ли это».
Первый раз Майя должна была прилететь в Вену 12 октября 2023 года — на выбор тканей и встречу с производственной командой. 7 октября началась война. «Надо понимать, что производство для театра — это огромная структура, наша встреча была назначена еще в мае. И они, прекрасные, меня ждали до конца ноября. Это была глобальная встреча с мужскими и женскими портными, выбор тканей по каталогу.
Меня очень вдохновляло, что молодые люди, которые работают в швейных мастерских, выбирают эту профессию — а не идут, скажем, в IT. Очень много людей, настоящая машина, отлаженные процессы. Когда я приехала со своими скетчами, они были удивлены, что я сама делаю технический рисунок, что я оказалась человеком, который может шовчик прорисовать».
Хороший результат своей работы для спектакля Майя характеризует кратко: «когда работает». «Я не могу это объяснить. Когда ты сделал, и вдруг ты первый раз видишь хореографию за неделю до премьеры, в костюмах, и у тебя есть ощущение профессионализма. Тебе рассказали историю одним языком, и ты смог это перевести на другой».
Балет поделен на три части, и костюмы отражают то, что происходит в каждой из них. «В первой части две группы танцовщиков, — объясняет Майя, — мужчины-охотники, которые празднуют свою силу, с резкими, даже животными движениями, они выступают в темных костюмных брюках классического кроя, и женщины — как стая фламинго, с плавными, перетекающими, округлыми движениями, в струящихся платьях. Во второй части видна страсть, борьба между нормой и желаниями, есть даже некоторая какофония, движения начинают меняться. На всех платьях есть какие-то завязки, чтобы при определенном движении платье раскрывалось. И когда платье, которое было посажено по фигуре, вдруг начинает раскрываться, немного спадать, тогда передается происходящий с героями переворот. А в третьей части наступает некоторое равноправие, мужчины и женщины становятся одновременно очень чувственными и духовными. Я одела их в этой части в одинаковые шорты и майки, делая своеобразную отсылку к кибуцам, где сглаживается мужское и женское. Танцовщики передают друг другу одинаковые движения, и между ними возникает некая общность».
Движение и удобство для танцовщиков очень важно. «А еще часто некоторые танцовщики, особенно те, что постарше, хотят быть “красивенькими”. И тут тебе нужно показать, что ты прислушиваешься. Потому что это человек, которому должно быть хорошо. Если это концептуально не сходится, то надо поставить границы, но важно, что ты послушал и объяснил, почему это так, посвятил в работу».
В воспоминаниях Майи работа с театром осталась как несколько недель в пузыре идеального мира. Покинуть на время страну в разгар вооруженного конфликта и протестов против действующего правительства, в которых Майя участвует как по расписанию — каждую субботу (когда она не в отъезде). Погрузиться в мир, где ты можешь быть в роли творца, с огромной командой людей, которые твои идеи подхватывают и реализуют. «Технически все было на команде театра — я выступала как создатель идей. И мне казалось, что я в каком-то исправленном мире, что я вижу, как это все должно быть».
